Роль Г. И. Куницына в судьбе фильма «Андрей Рублёв». Работа над литературным сценарием фильма «Андрей Рублёв» затянулась на 2 года – с весны 1962 до весны 1964 гг. Когда в Государственном комитете Совета министров СССР по кинематографии сценарий подвергли резкой идеологической критике, у Андрея А. Тарковского неожиданно нашёлся защитник в Центральном Комитете КПСС – заведующий сектором кинематографии Идеологического отдела ЦК Г. И. Куницын. Никто и не подозревал, что он так близко к сердцу принимал начавшееся тогда обновление в кинематографе. Так, «незаметно из рядового номенклатурного утёнка вырос прекрасный лебедь, поклонник истинного искусства и смелый его защитник» (Гордон А. В. Не утоливший жажды. Москва, 2007. С. 146).

Г. И. Куницын сразу оценил оригинальность замысла и талант режиссёра и принялся помогать Тарковскому: сначала небольшими замечаниями, советами, а потом сделал решающий ход – убедил главного редактора журнала «Искусство кино» Л. П. Погожеву опубликовать сценарий. «И он был напечатан, значит – прошёл цензуру. В тех условиях это было самым важным звеном в длинной цепочке прохождения и утверждения сценария» (Гордон А. В. Не утоливший жажды. С. 147). Публикация сценария (в 4-м и 5-м номерах журнала за 1964) стала настоящим прорывом не только в судьбе фильма Тарковского, но и в жизни всего советского кинематографа. Номера журнала передавались из рук в руки почти так же, как рукописи самиздата. Внимание киносообщества было приковано к дальнейшей судьбе проекта. Всех занимали два вопроса: дадут ли это снять и сможет ли Тарковский снять это так же замечательно, как написано в сценарии.

Решение вопроса о запуске «Андрея Рублёва» задержала Идеологическая комиссия при ЦК КПСС под руководством Л. Ф. Ильичёва [деятельность комиссии отмечена погромными акциями, начиная со скандального посещения Н. С. Хрущёвым выставки Московского отделения Союза художников в Манеже 1962 и показательными порками в ходе встреч руководителей КПСС с представителями художественной интеллигенции в Доме приёмов ЦК КПСС на Ленинских горах (ныне Дом приёмов Администрации Президента)]. Тарковский и оператор фильма В. И. Юсов так вспоминали о визитах в ЦК: «Как правило, в ЦК нас приглашали, очевидно, чтобы познакомиться поближе, прощупать какие-то вещи, оценить степень опасности каких-то рифов в этой постановке. Ну, понятное дело: приходят молодые люди, беспартийные, бог знает, что у них на уме. Конечно, им надо было к нам как-то присмотреться» (Косинова М. И. Как снять шедевр / М. Косинова, Ф. Фомин. Москва, 2016. С. 286).

Наконец Ильичёв, узнав, что картина выйдет через полтора-два года, дал добро на запуск «Андрея Рублёва». Он уже знал о своём предстоящем увольнении и, разрешив снимать «Андрея Рублёва», хотел сделать доброе дело Тарковскому и одновременно навредить своему преемнику П. Н. Демичеву, которому, как он рассчитывал, придётся разбираться с последствиями.

Поддержка ЦК сделала своё дело: редакция кинокомитета смягчилась, да и факт публикации сценария на страницах «Искусства кино» в какой-то мере снимал с редакции груз ответственности. 26 мая 1964 г. Тарковский получил разрешение приступить к режиссёрской разработке.

Позднее, когда фильм был снят и начался долгий и трудный период его приёмки, именно ЦК стал непреодолимым барьером для режиссёра. Осенью 1966 – весной 1967 гг., пока в Госкино и на «Мосфильме» Тарковского убеждали в необходимости локальных поправок, в ЦК отрабатывались формулировки и аргументы, по которым картину следует признать идейно порочной. К расправе готовились основательно: референты наводили справки, запрашивали из Комитета по кинематографии необходимые документы. Первый заместитель председателя Госкино СССР В. Е. Баскаков вспоминал: «Как-то звонит мне помощник очень высокого лица и говорит: «Мой шеф спрашивает: почему в "Рублёве" такой мрачной и такой жестокой показана Россия?» Отвечаю: «Средневековье. Тогда и в Западной Европе было жестоко. Начало ХV века, ещё Жанну д'Арк не сожгли, и Ричард III не родился». Другой звонок: «Что значит сцена, где собаки грызут кость? На что Вы здесь намекаете?» А потом разразилась "буря"...» (Фомин В. И. Кино и власть. Москва, 1996. С. 136).

В 1969 г. картина обсуждалась на особом совещании в ЦК КПСС. Заместитель заведующего отделом культуры И. С. Черноуцан рассказывал: «Когда был снят "Андрей Рублёв", Романов [председатель Госкомитета Совета министров ССССР по кинематографии А. В. Романов – Ред.] был страшно перепуган. Я пытался как-то привести его в чувство, убеждал, что это – талантливейший фильм, что я на стороне картины. Но последовало обсуждение "Рублёва" в ЦК. Помню, что разговор получился очень напряжённым. У меня даже сохранилась записка от Андрея [Андрея А. Тарковского – Ред.]: "Игорь Сергеевич, что вы так нервничаете? Ничего страшного не происходит. Может, всё ещё образуется...". Увы, всё кончилось для картины плохо...» (Фомин В. И. Кино и власть. С. 164).

Расправа над фильмом резко повернула судьбу другого участника разыгравшейся драмы – Куницына: у него произошёл конфликт с руководством и он вынужден был уйти из ЦК. Через две недели после его ухода «Андрей Рублёв» лёг на «полку» до премьеры, которая состоялась в 1967 г.

Однако, как утверждает в своих воспоминаниях А. В. Гордон, «не было бы Куницына, не было бы и "Андрея Рублёва"» (Гордон А. В. Не утоливший жажды. С. 146).