Легенда о внебрачном сыне царя Алексея Михайловича: «татищевское известие» в труде капитана Ф. Ю. фон Страленберга
Легенда о внебрачном сыне царя Алексея Михайловича: «татищевское известие» в труде капитана Ф. Ю. фон Страленберга. В середине 1720-х гг., находясь в Швеции, В. Н. Татищев встречался с недавно вернувшимся из российского плена на родину офицером и картографом Ф. Ю. (И.) фон Страленбергом, работавшим над историко-географическим описанием Сибири. Общение с Татищевым, очевидно, способствовало расширению труда шведа за счёт написания политической истории Русского государства.
Книгу Ф. Ю. фон Страленберга «Северная и восточная часть Азии и Европы» («Das Nord-und Ostliche Theil von Europa und Asia»), вышедшую в Стокгольме в 1730 г. на немецком языке, В. Н. Татищев прокомментировал (1732, комментарии на немецком языке; 1736, комментарии на русском языке, полностью опубликованы в 1968), а затем частично перевёл (1736–1738, рукопись отправлена в Петербургскую академию наук в 1747; перевод издан только в 1985). В комментариях Татищев обратил внимание на существование ряда неточностей в труде шведского автора:
…хотя некоторые погрешности в его мнении находятся, однако ж видимо, что то наиболее от недостатка подлинных ему известей и знания рускаго и татарскаго языков учинилось, которые необходимо к тому нуждны.
В исторической части труда Ф. Ю. фон Страленберга особый интерес вызывает рассказ шведа о графе И. А. Мусине-Пушкине как о внебрачном сыне царя Алексея Михайловича (гл. 5, § 39), не находящий параллелей в источниках 1-й трети 18 в. и воспринятый всерьёз рядом исследователей:
Хотя прежния цари никогда у подданных, ниже у свойственников не гостили, однак царь Михаил весма нередко, но тайно разныя знатныя домы посесчал. Между всеми таковыми случаями имел он особливую любовь свою к известной девице дворянской фамилии, которая великую к себе склонность его свету оказала. Оную потом отдал он в замужество некоему из дворян, Мусину Пушкину, и младенца, рожденнаго от нея, пожаловал он княжеским чином. Но когда в кратком по том времяни вступил он паки в супружество с Нарышкиной, тогда (может быть) ревность супруги Мусина Пушкина к тому привела, что она некоторыми неприличными словами новой царице досаждать дерзнула, от чего по изследованию дела с позволения царского сослана она была купно и з сыном в Астрахань, где и жизнь свою вскоре по том окончала.
Страница с сообщением о внебрачном сыне царя Алексея Михайловича. Из книги: Strahlenberg P. J. Das Nord-und Ostliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1730. S. 217. Это сообщение раскрывает плохую ориентацию Ф. Ю. фон Страленберга в фактическом историческом материале. Швед назвал – в немецком оригинале дважды – Алексея Михайловича именем его отца Михаила Фёдоровича (Strahlenberg. 1730. S. 217), а якобы скрывавший царский грех брак И. М. Мусиной-Пушкиной (она овдовела в середине 1650-х гг.) отнёс к концу 1660-х – 1670 гг., к кануну свадьбы Алексея Михайловича и будущей царицы Наталии Кирилловны (из рода Нарышкиных); графский титул И. А. Мусина-Пушкина обозначил как княжеский, а пожалование титула в 1710 г. перенёс к началу 1670-х гг.; ссылку будущего графа и его матери (что произошло при этом с официальным отцом, не уточнялось) в вотчинное село Ростовского уезда в 1675 г. переместил в Астрахань, где в 1694–1700 гг. Мусин-Пушкин был воеводой, а причину реальной опалы объяснил любовным конфликтом и, как можно понять из текста, борьбой женщин за сердце царя.
Анализируя труд Ф. Ю. фон Страленберга, В. Н. Татищев порой не стеснялся в оценках, указывая при переводе, в частности, на его «сусчия враки» (Страленберг. 1985. С. 86, 101). В этом же случае историк отметил только 3 ошибки шведского автора: неверные имя царя, титул и время его дарования, а также неточность в названии города, который действительно по-немецки ещё в конце 17 в. писался как Astracan вместо Astrachan:
Ошибенось, вместо Алексея написал Михаил.
Тамо же. Якобы Мусина князем зделал царь Алексей Михайлович, оное неправо, ибо доднесь графы, и оное получил Иван Алексеевич от Петра Перваго.
Тамо же город […] имянует неправо […] или […].
Таким образом, никак не прокомментировав историю с «отцовством» Алексея Михайловича, В. Н. Татищев, по сути, возвёл её в ранг факта. Известно, что историк не только неоднократно в конце 1720-х гг. конфликтовал с графом П. И. Мусиным-Пушкиным (Юхт А. И. Государственная деятельность В. Н. Татищева в 20-х – начале 30-х годов XVIII в. Москва, 1985. С. 205, 213–214), но и испытывал острую личную неприязнь к его отцу. Отношение Татищева к Ивану Алексеевичу ярко демонстрирует описание конфликтной ситуации, будто бы возникшей в 1717 г. между графом и Петром I на пиру (курсив наш. – М. З.):
…его величество… разговаривая о делах отца своего, бывших в Польше, и препятствии великом от Никона патриарха, тогда граф Мусин, яко человек великаго лицемерства и коварства исполненный, стал дела отца его величества уничтожать, а его выхвалять, изъясняя тем, что у отца его Морозов и другие были великие министры, которые более, нежели он, делали. Государь так сим огорчился, что, встав от стола, сказал: «Ты хулою дел отца моего, а лицемерною мне похвалою более меня бранишь, нежели я терпеть могу».
Скорее всего, легенда о внебрачном сыне изложена Ф. Ю. фон Страленбергом по рассказу самого В. Н. Татищева, возможно воспринимавшего буквально обращение Петра I к одному из своих любимцев И. А. Мусину-Пушкину как к брату.