Мора́льная па́ника, состояние острого общественного беспокойства, в основе которого находится представление об угрозе значимым моральным ценностям; выражается в призывах к суровому наказанию виновных, запретительным мерам и ужесточению уголовного законодательства. Это понятие в его современном смысле разработал социолог С. Коэн, изучавший молодёжные субкультуры модов и рокеров, их столкновения и общественную реакцию на них. В 1972 г. Коэн опубликовал книгу «Народные дьяволы и моральная паника: создание модов и рокеров», в которой использовал этот термин. «Время от времени общества испытывают периоды моральной паники, – писал Коэн. – Какое-либо состояние, эпизод, лицо или группа лиц начинает определяться как угроза общественным ценностям и интересам; его или её характер представляется средствами массовой информации в стилизованной или стереотипизированной форме; редакторы, епископы, политики и другие благонамеренные люди занимают моральные баррикады; признанные в обществе эксперты объявляют свои диагнозы и решения» (Cohen. 1972. P. 9).

Примерами моральной паники являются паника в отношении ведьм, которая привела к «охоте» на них в Западной Европе в 15–17 вв., беспокойство по поводу потребления алкоголя, футбольного хулиганства, новых религиозных движений, существования различных молодёжных субкультур и др. (Goode. 1994; Jenkins. 1998).

Моральная паника создаётся т. н. моральными предпринимателями, привлекающими внимание к предполагаемой угрозе обществу, предлагающими и осуществляющими меры социального контроля и нередко использующими возникшую панику в собственных интересах (см.: Беккер. 2018. С. 167–183). Например, одним из инициаторов моральной паники по поводу потребления марихуаны в США в 1930-х гг. был Г. Анслингер, глава Федерального бюро по делам наркотиков, созданного в 1930 г. Его усилия по представлению потребления марихуаны как серьёзной угрозы, включая подготовку и публикацию громких статей в американской прессе, привели к принятию в 1937 г. федерального закона, криминализовавшего использование марихуаны, и росту влиятельности Анслингера во внутренней и внешней политике США.

Значительную роль в создании моральной паники играют средства массовой информации, для которых одним из основных принципов отбора тем, представляемых аудитории, является их драматичность (Хилгартнер. 2007). «Средства массовой информации, – писал С. Коэн, – сами по себе давно выступают агентами морального возмущения: даже если они не участвуют сознательно в крестовых походах в защиту нравственности или не копаются в грязи, само сообщение определённых «фактов» может быть достаточным для того, чтобы породить обеспокоенность, тревогу, возмущение или панику» (Cohen. 1972. P. 16).

Индивиды, предполагаемые действия которых стали предметом моральной паники, обычно демонизируются и преследуются. На них наклеивается ярлык девиантов, предполагающий соответствующие ролевые ожидания и существенно ограничивающий жизненные шансы, что может вести к возникновению или усилению девиантности – вторичной девиантности. Для обозначения того, каким образом «виновники происходящего» определяются моральными предпринимателями и воспринимаются паникующей общественностью, Коэн использовал термин «народные дьяволы» (folk devils).

Общепринятое в социальных науках понимание моральной паники предполагает, что она является чрезмерной реакцией общественности на проблемные, но статистически незначимые события (Goode. 1994). Исследователи, использующие понятие моральной паники в этом смысле, претендуют на роль «экспертов», владеющих знаниями о явлении, которое стало предметом моральной паники, и соотносящих это знание со степенью общественной реакции. Как отмечают П. Ибарра и М. Адорьян, цель таких исследователей – способствовать социальной политике, которая не была бы подвержена эмоциям, связанным со страхом и запускающим карательный популизм (Ибарра. 2019. С. 152). Обоснованность суждений о чрезмерности или диспропорциональности общественной реакции вызывает вопросы. Неясно, каким образом можно определить чрезмерность или диспропорциональность реакции в случае, когда что-то воспринимается как угроза моральным ценностям. Другая трактовка, соответствующая строгому конструкционистскому подходу к социальным проблемам, предполагает отказ от оценок обоснованности моральной паники и изучение её самой по себе как одного из возможных этапов в истории социальной проблемы. Такой подход позволяет сохранить за исследователями последовательную аналитическую позицию и не вовлекает их в разоблачение или поддержку моральной паники, при которых они становятся участниками процессов конструирования социальных проблем и депроблематизации. С. Коэн проводит различие между «громкими» конструкциями социальных проблем, включающими в себя моральную панику (обычно на ранней стадии), и «тихими» конструкциями, создаваемыми профессионалами, экспертами или бюрократами без привлечения внимания СМИ и общественности (Cohen. 2002. P. XXIII).

Коэн отмечает, что одна моральная паника проходит и забывается, сохраняясь лишь в фольклоре и коллективной памяти, а другая имеет более серьёзные и продолжительные последствия, она может вызвать изменения в правовой и социальной политике и даже в том, «как общество понимает себя» (Cohen. 1972. P. 9). Одним из следствий моральной паники может быть ужесточение уголовного законодательства. Периодическому возникновению моральной паники способствует ряд факторов, включая политический популизм, ксенофобию, организационные интересы в увеличении полномочий и финансирования, а также свойственные СМИ практики драматизации и упрощения происходящего.