Наррати́в, серия единичных высказываний (текст с чётким началом и окончанием), в которой исследователя интересует не их истинность/ложность или последовательность/логичность, а контекст наррации, стратегия осюжетивания событий и обобщённое содержание.

Зародившись как особая область литературоведческих исследований, нарратология постепенно превратилась в «динамично развивающуюся ветвь познания, направленного на область сюжетно-повествовательных явлений культуры» (Тюпа. 2011), и привлекла своим методологическим потенциалом сначала философов и историков, а затем представителей других дисциплин, что и привело в 1990-е гг. к «нарративному повороту».

В трактовке нарратива социология опирается на положения философии, истории и психологии, поскольку позже других дисциплин обратилась к нарративной проблематике (см. например: Franzosi. 1998; Ярская-Смирнова. 1997; Троцук. 2006). Самую известную и вполне «социологическую» концепцию нарратива в философии разработали Й. Брокмейер и Р. Харре, определив нарратив как «конденсированный ряд правил, включающих в себя то, что является согласованным и успешно действующим в рамках данной культуры», т. е. нарративы выступают «одновременно моделями мира и моделями собственного "я"» (Брокмейер. 2000. С. 37, 40). Нарративы связывают личностный и социальный модусы человеческой жизни, помогая «выразить свои эмоции и передать мнения относительно того, каким должен быть этот мир ... репрезентировать свою идентичность и общество» (Fraser. 2004. Р. 180). Если суммировать философские трактовки нарратива, важные для его социологического понимания, то можно выделить в них две общие характеристики нарратива: во-первых, его обязательная хронотопная, или пространственно-временная локализация, предполагает, что в нарративе прошлое, настоящее и будущее связаны в понятную и удобную для самоидентификации рассказчика модель; во-вторых, лингвистическое измерение нарратива обусловлено тем, что он не столько описывает, сколько конституирует и производит (воспроизводит) действительность, т. е. автор с помощью лингвистических средств стремится убедить слушателя и/или читателя в правильности собственной интерпретации (события, проблемы, ситуации и т. д.).

В исторической науке «нарративный поворот» привёл к спору между «традиционными» историками, уравнивающими историческое письмо и его предмет, и историками-«писателями», которые подчёркивают конвенциональность используемых в исторических нарративах риторических приёмов: «история настолько является историей, насколько она "схвачена" понятиями» (Бёдекер. 2010. С. 55). Подобное разведение определённым образом уравняло «занятия» обыденного и учёного рассказчика: в истории, как и в социологии, исследователи работают с нарративами «свидетелей» (метод «устной истории»), чтобы сконструировать собственные аналитические нарративы – отражающие их точку зрения на фрагмент прошлого. Соответственно, нарративный анализ в социологии отталкивается от сформулированного Ф. Анкерсмитом различия между «историческим исследованием» – попыткой зафиксировать факты в единичных утверждениях, каждое из которых можно оценить с точки зрения истинности или ложности (и соответствия реальным событиям) – и «нарративным письмом» – интерпретативной практикой, основанной на понятии метафоры и порождающей конкурирующие за историческую «правду» серии суждений (Анкерсмит. История ... 2003. С. 119–120). В определённой степени это различие воспроизводится в социологическом противопоставлении количественного и качественного подходов: в первом случае исследователи стремятся избежать всевозможных смещений и неискренности респондентов, во втором случае смиряются с тем, что конструируют научные нарративы из нарративов личного опыта, т. е. создают интерпретации интерпретаций.

Анкерсмит обозначил следующие характеристики «нарративного письма» (Анкерсмит. Нарративная логика ... 2003. С. 44–130), которые в полной мере применимы к результатам нарративного анализа в социологическом исследовании: не существует единственной и «правильной» интерпретации нарратива; важны не столько его конкретные лексические и грамматические категории, сколько социокультурно детерминированные риторические приёмы (прежде всего метафоры); нарратив не проблематизирует прошлое, а предлагает особый набор риторических приёмов для его описания/конструирования [нарративные интерпретации часто имеют «имена» (например, «крестьянская революция» – лишь интерпретативный инструмент для понимания прошлого), которые со временем могут превращаться в общеупотребительные понятия и устойчивые концептуальные модели социальных наук]. «…Подобно плотине, покрытой плавучими льдинами в конце зимы, прошлое покрыто толстым слоем нарративных интерпретаций; и исторические дебаты во многом есть дебаты о компонентах этого слоя» (Анкерсмит. История ... 2003. С. 176).

В исторической науке были обозначены и основные характеристики нарратива (см. например: Гуревич. 1996): ретроспективность (события прошлого рассматриваются сквозь призму настоящего и будущего); перспективность (оценка событий в зависимости от субъективной позиции исследователя); избирательность (целенаправленный отбор событий и фактов); специфичность (реконструкция событий обусловлена идентификацией исследователя); коммуникативность (социокультурные метанарративы определяют логику и риторику нарративов личного опыта, даже если человек рассказывает о тех исторических событиях, свидетелем которых он оказался); фиктивность (нарративные интерпретации зависят от тех социальных условий, в которых выступают в роли практических ориентиров).

Из психологических наработок социологи заимствуют результаты изучения особенностей организации личного опыта рассказчика, отражающих его эмоциональное состояние, и значимых для него социокультурных моделей рассказа о себе. «Мы постоянно находимся в пространстве языка, создавая метафоры своей личности, а также собственного понимания себя. Человек как субъект есть нечто, сконструированное с помощью метафор во всех измерениях нашей психики; он не входит в мир без сложного лингвистического сопровождения» (Кюглер. 2005. С. 25). Социологи опираются на предложенное в рамках психологии разведение широкой и узкой трактовок нарратива: в широком смысле это общее обозначение процесса создания повествований, в узком – особая форма повествования, отличающаяся наличием конфликта и его разрешением или изменением состояния актора/ситуации в конце повествования по сравнению с его началом. Нарратив указывает на последовательность событий и пространственно-временные характеристики действий, описывает действующих лиц, содержит «резюме» жизненного опыта, «коду» (отсылку к настоящему времени в конце нарратива) и прямую речь действующих лиц.

Соответственно, в социологическом исследовании нас интересует, как и почему именно так автор выражает свою точку зрения, заменяя буквальный пересказ событий (фабулу) собственным сюжетом с выраженным аффективно-оценочным компонентом. Поэтому конструирование нарратива требует нарративной компетентности, которая развивается с возрастом: простые, хронологически упорядоченные истории постепенно наполняются оценками и удлиняются, их сюжеты усложняются, они наполняются прямой и косвенной речью, становятся все более согласованными, в них всё отчётливее проявляется каузальная аргументация и «определения ситуации» (Franzosi. 1998. Р. 533; Rossiter. 1999. Р. 61). Нарративная психология определяет человека как «самоистолковывающее животное», которое может достичь самопонимания только через нарративы: «люди думают, воспринимают, воображают и делают моральный выбор в соответствии с нарративными структурами» (Narrative Psychology … 1986. С. 8).

Если в психологии нарративы помогают понять идентичность, в истории позволяют наделять смыслом прошлое, а в философии служат основой для формирования видения мира (Fraser. 2004; Maines. 1993), то в социологии нарративы объединяют все эти функции: социологи – «нарраторы», рассказывающие «истории» (как историки и философы, создающие теории), чтобы объяснить, каким образом они используют повествования повседневных акторов (как и психологи, социологи признают, что эти повествования конструируются для подтверждения нынешней самоидентификации и самопрезентации рассказчика) в научных целях. В социологии не сложилось единого определения нарратива: одни авторы трактуют его предельно широко – как метафору разнообразных форм жизнеописания, другие предпочитают менее объёмное определение – как синоним социобиографических данных, третьи сужают его до рассказа о специфическом моменте прошлого, который обладает определёнными структурными элементами, отличающими его от описания и рассуждения, и формируется на пересечении индивидуальных и социальных полюсов жизни.

Перечисленные в разных работах функции нарратива можно объединить в три группы: социальные – идентификационная (самоидентификация рассказчика), репрезентационная (самопредъявление рассказчика), дидактическая (обучение слушателей этическим правилам и доминирующим ценностям), регулятивная (разрешение конфликтов) и социально-ориентировочная; психологические – психотерапевтическая (совместное обдумывание и сравнение опыта) и прогностическая (проговаривание возможных сценариев развития событий); коммуникативные – развлекательная и информационная. Нарративный анализ в социологии фокусируется на первой группе функций – социальных, прежде всего идентификационной, социально-ориентировочной и регулятивной.

Таким образом, нарративный анализ в социологии – это совокупность приёмов изучения «реальных людей, имеющих реальный жизненный опыт в реальном мире <...> при помощи истолкования смысла, которым люди наделяют переживаемые события» (Ярская-Смирнова. 1997. С. 44). Процедурно это предполагает «сквозное» прочтение нарратива, разбиение его на мини-нарративы и/или секвенции, выделение кодов (тематизаций), сведение тематизаций в несколько кластеров, выстраивание стратегии жизненного пути, итоговое «сквозное» прочтение нарратива.

Предлагаемые варианты реализации нарративного анализа в исследовательской практике можно объединить в следующие несколько подходов, каждый из которых позволяет оценивать основные социальные функции рассматриваемых нарративов, но изучая разные характеристики повествований:

• драматический – «переписывание» нарративов в драматургической перспективе (социальное взаимодействие изображается как смена ролей и идентичностей);

• социолингвистический – изучение синтаксиса, семантики и других социокультурно детерминированных лингвистических характеристик нарратива как индикаторов социального статуса и ценностных ориентаций его автора и «героев»;

• структурный – сведение нарратива к логико-хронологическому порядку составляющих его структурных элементов (поиск некоей универсальной для конкретной культуры структуры нарратива – действующие лица, завязка, конфликт, разрешение и т. д.);

• сочетание элементов трёх перечисленных подходов (как правило, один из них выступает как основной);

• дополнение любого подхода или их сочетания приёмами лингвистического анализа, критического дискурс-анализа или контент-анализа.

Нарративный анализ позволяет выявлять устойчивые и изменчивые коллективные представления, определять социально одобряемые и неприемлемые варианты позиционирования в социальных иерархиях, прояснять степень случайности определённых терминов и выражений для конкретной культурной и исторической ситуации, которая воспринимается рассказчиком как должная.