ГА́НКА

ГА́НКА (Hanka) Вац­лав (10.6.1791, Гор­жи­не­вес, близ Гра­дец-Кра­ло­ве – 12.1.1861, Пра­га), чеш. сла­вист, по­эт, дея­тель Чеш. воз­ро­ж­де­ния. Из кре­сть­ян­ской се­мьи. В 1809–14 изу­чал фи­ло­ло­гию и пра­во в Праж­ском и Вен­ском ун-тах. Бу­ду­чи сту­ден­том Праж­ско­го ун-та, в знак про­тес­та про­тив офиц. сис­те­мы изу­че­ния чеш. яз. ор­га­ни­зо­вал аль­тер­на­тив­ные за­ня­тия, ру­ко­во­дству­ясь фи­ло­ло­гич. прин­ци­па­ми Й. Доб­ров­ско­го. По­сле за­пре­та этих за­ня­тий из­дал ра­бо­ту «Чеш­ское пра­во­пи­са­ние на ос­но­ве грам­ма­ти­ки Йо­зе­фа Доб­ров­ско­го» (1817), а вслед за тем – мно­го­числ. грам­ма­ти­ки и сло­ва­ри. Мно­гие из от­стаи­вав­ших­ся им прин­ци­пов пра­во­писа­ния ут­вер­ди­лись в чеш. яз. бла­го­да­ря ре­фор­ме пра­во­пи­са­ния, при­ня­той в 1846, ко­то­рая в зна­чит. сте­пе­ни бы­ла им под­го­тов­ле­на. К кон. 1810-х гг. Г. при­об­рёл по­пу­ляр­ность так­же бла­го­да­ря сво­им сти­хам (сб. «Две­на­дцать пе­сен», «Dvanástero písní», dl 1–2, 1815–16), близ­ким по сти­лю к нар. твор­че­ст­ву. С 1819 ра­бо­тал биб­лио­те­ка­рем и хра­ни­те­лем ис­то­рич. кол­лек­ций Чеш. му­зея, с 1848 пре­по­да­вал ста­ро­сла­вян­ский и рус. язы­ки в Праж­ском уни­вер­си­те­те.

Г. ис­пы­тал влия­ние Й. Юнг­ма­на, осо­бен­но его кон­цеп­ции нац. раз­ви­тия че­хов. Идею слав. вза­им­но­сти Г. свя­зы­вал с соз­да­ни­ем еди­но­го слав. куль­тур­но­го про­стран­ст­ва с цен­тром в Рос­сии, что, по его мне­нию, по­зво­ли­ло бы сла­вя­нам Ав­ст­рии эф­фек­тив­но со­про­тив­лять­ся гер­ма­ни­за­ции. Пе­ре­во­дил рус. лит-ру, в т. ч. «Сло­во о пол­ку Иго­ре­ве», под­дер­жи­вал тес­ные свя­зи с рус. учё­ны­ми – И. И. Срез­нев­ским, О. М. Бо­дян­ским, М. П. По­го­ди­ным, А. Н. Пы­пи­ным и др. Осо­бен­но бли­зок был с Ф. И. Тют­че­вым, А. С. Хо­мя­ко­вым.

Из­да­вая па­мят­ни­ки чеш. ср.-век. ли­тературы («Ска­за­ния ста­рых вре­мён», т. 1–8, 1817–24), Г. вно­сил в их тек­сты из­ме­не­ния. Он счи­та­ет­ся ав­то­ром (совм. с по­этом Й. Лин­дой) лит. под­де­лок – т. н. Кра­лед­вор­ской и Зе­ле­но­гор­ской ру­ко­пи­сей, яко­бы най­ден­ных в 1817–18. Эти ру­ко­пи­си вы­да­ва­лись за древ­ней­шие па­мят­ни­ки чеш. по­эзии (со­от­вет­ст­вен­но 13 и 9 вв.). Они вклю­ча­ют 16 эпич., ли­ри­ко-эпич. и ли­рич. пе­сен и их фраг­мен­тов, ок­ра­шен­ных ду­хом ро­ман­тиз­ма и по­ве­ст­вую­щих о «зо­ло­том ве­ке» че­хов вре­мён язы­че­ст­ва и ран­не­го хри­сти­ан­ст­ва, в т. ч. о борь­бе с ино­зем­ны­ми за­вое­ва­те­ля­ми и о ста­нов­ле­нии чеш. го­су­дар­ст­вен­но­сти. На­ря­ду с вы­мыш­лен­ны­ми ге­роя­ми в ру­ко­пи­сях вы­ве­де­ны ре­аль­ные лич­но­сти и пер­со­на­жи ис­то­рич. пре­да­ний, напр. в пес­не о «су­де Лю­бу­ши» на сю­жет из Чеш­ской хро­ни­ки Козь­мы Праж­ско­го. В це­лом ру­ко­пи­си бы­ли ча­стью об­ще­ев­ро­пей­ской вол­ны под­ра­жа­ний-мис­ти­фи­ка­ций, но за­ня­ли осо­бое по­ло­же­ние в чеш. куль­ту­ре и пат­рио­тич. соз­на­нии. Вос­пол­няя ис­то­ри­ко-куль­тур­ный про­бел (от­сут­ст­вие чеш. эпич. ска­за­ний), ру­ко­пи­си, по за­мыс­лу Г., по­зво­ля­ли вклю­чить че­хов в чис­ло наи­бо­лее куль­тур­ных на­ро­дов ран­не­го Сред­не­ве­ко­вья. Они бы­ли пе­ре­ве­де­ны на осн. ев­роп. язы­ки, вклю­чая поч­ти все сла­вян­ские, в т. ч. рус­ский (опубл. в 1820–1846; от­ме­чал­ся их «все­сла­вян­ский дух», бли­зость к рус. и серб. эпич. тра­ди­ци­ям). Ут­вер­жде­нию ру­ко­пи­сей в чеш. куль­тур­ном соз­на­нии спо­соб­ст­во­ва­ло при­зна­ние их под­лин­но­сти Й. Юнг­ма­ном, П. Й. Ша­фа­ри­ком и Ф. Па­лац­ким, не­смот­ря на со­мне­ния ря­да учё­ных, вклю­чая Й. Доб­ров­ско­го. Уси­ле­ние кри­тич. от­но­ше­ния к ру­ко­пи­сям в кон. 1850-х гг. пре­вра­ти­ло Г. в оди­оз­ную фи­гу­ру. Ре­шаю­щую роль в ра­зо­бла­че­нии под­де­лок сыг­рал их ана­лиз, пред­при­ня­тый в кон. 19 в. лин­гвис­том Я. Ге­бау­эром, ис­то­ри­ком Я. Гол­лом и Т. Г. Ма­са­ри­ком. В кон. 19 – нач. 20 вв. борь­ба во­круг ру­ко­пи­сей, став­ших куль­то­вым про­из­ве­де­ни­ем чеш. сло­вес­но­сти, вы­шла за рам­ки ака­де­мич. нау­ки: кри­ти­ки ру­ко­пи­сей объ­яв­ля­лись кон­сер­ва­тив­ной прес­сой пре­да­те­ля­ми чеш. нац. де­ла. Окон­ча­тель­но факт под­дел­ки был до­ка­зан спец. кри­ми­на­ли­стич. ис­сле­до­ва­ни­ем в 1960-х гг., од­на­ко и до сих пор не­боль­шое чис­ло ис­сле­до­ва­те­лей счи­та­ет их под­лин­ны­ми. Те­мы и об­ра­зы, пред­став­лен­ные в ру­копи­сях, яв­ляю­щих­ся, по су­ти, вы­даю­щим­ся про­из­ве­де­ни­ем ран­не­ро­ман­тич. по­эзии, на­шли от­ра­же­ние в чеш. му­зы­ке (пес­ни В. Я. То­ма­ше­ка, опе­ра Б. Сме­та­ны «Ли­бу­ше» и др.), изо­бра­зит. иск-ве (гра­фи­ка Й. Ма­не­са, М. Але­ша, скульп­ту­ры Й. В. Мысль­бе­ка и др.).