ИЖО́РА

ИЖО́РА, (ижоры, ижорцы, самоназвания ižora, ingeroine, ingerikko), прибалтийско-финский народ на Северо-Западе России (Вистинское, Усть-Лужское и Куземкинское сельские поселения Кингисеппского р-на, деревня Коваши Ломоносовского р-на Ленинградской обл.). Численность ок. 800 чел. (2007, оценка); по переписи 2010, насчитывают 266 чел., из них в Ленинградской обл. – 169 чел., Санкт-Петербурге – 37 чел. Говорят на рус. яз., среди старшего поколения сохраняется ижорский язык. Верующие – православные.

Су­ще­ст­во­ва­ли разл. ги­по­те­зы про­ис­хо­ж­де­ния И. Ны­не И. при­зна­ёт­ся або­ри­ген­ным на­се­ле­ни­ем вост. по­бе­ре­жья Финско­го зал. (Ин­гер­ман­лан­дии и при­ле­гаю­щих тер­ри­то­рий). Со­от­но­ше­ние ареа­ла И. и Ижор­ской зем­ли не­дос­та­точ­но изу­че­но. По пе­ре­пи­си 1926, на­счи­ты­ва­лось 26,1 тыс. чел. В нач. 1930-х гг. су­ще­ст­во­ва­ли ижор­ские сель­со­ве­ты, шко­лы, ижор­ское от­де­ле­ние в эс­тон­ско-финском пе­да­го­гическом тех­ни­ку­ме в Ле­нин­гра­де, из­да­ва­лась газ. «Kalastaja». В 1937 все уч­ре­ж­де­ния за­кры­ты, мн. предста­ви­те­ли И. ре­прес­си­ро­ва­ны. В 1943 поч­ти все вы­се­ле­ны на ра­бо­ты в Фин­лян­дию, в 1944 воз­вра­ще­ны в СССР с за­пре­том про­жи­ва­ния в род­ных де­рев­нях (до 1950-х гг.). По пе­ре­пи­си 1959, на­счи­ты­ва­лось 1082 чел., 1979 – 449 чел. При­зна­ны ко­рен­ным ма­ло­чис­лен­ным на­ро­дом РФ.

Вы­де­ля­ют 5 групп И.: се­вер­ная (юг Ка­рель­ско­го пе­ре­шей­ка от р. Не­ва до пос. Со­сно­во, ас­си­ми­ли­ро­ва­ны к нач. 20 в.), оре­деж­ская (вер­хо­вья р. Оре­деж, ас­си­ми­ли­ро­ва­ны к сер. 20 в.), хэ­ва­ская (р. Ко­ва­ши, ас­си­ми­ли­ро­ва­ны к кон. 20 в.), сой­кин­ская (Сой­кин­ский п-ов) и ниж­не­луж­ская (ни­зо­вья реки Лу­га). Тра­диц. куль­ту­ра ти­пич­на для на­ро­дов Се­ве­ро-За­па­да Рос­сии (см. ст. На­ро­ды и язы­ки в томе «Рос­сия»). За­ни­ма­лись про­мы­сло­вым мор­ским ры­бо­лов­ст­вом, зем­ле­де­ли­ем и жи­вот­но­вод­ст­вом, лес­ны­ми про­мыс­ла­ми, из­го­тов­ле­ни­ем па­рус­ных и вёсель­ных ло­док, пле­те­ни­ем се­тей, до­бы­чей ле­са, пес­ка, гра­вия и кам­ня, спла­вом ле­са по ре­кам Лу­га и Сис­та, об­ра­бот­кой де­ре­ва, ко­жи, гон­чар­ст­вом (до 1940-х гг. – в дер. Боль­шое Стрем­ле­ние: до­маш­няя по­су­да, гли­ня­ные игруш­ки), от­хо­жи­ми про­мыс­ла­ми.

По­се­ле­ния в осн. улич­ной, на по­бе­режь­ях – ря­до­вой пла­ни­ров­ки. Жи­ли­ще сруб­ное, 2- или 3-ка­мер­ное (из­ба-се­ни-из­ба или се­ни-из­ба-из­ба), встре­ча­лись пя­ти­стен­ки. Внутр. пла­ни­ров­ка из­бы (перт­ти) зап.-рус. ти­па (печь у вхо­да, усть­ем ко вхо­ду). В углу печ­но­го ше­ст­ка час­то под­ве­ши­вал­ся ко­тёл. На­про­тив пе­чи (киу­ка) – крас­ный угол со сто­лом и ико­на­ми (ко­ло). Ико­ны, в дни сва­деб так­же ок­на ук­ра­ша­лись по­ло­тен­ца­ми (ваа­рник­ке) с тка­ным и вы­ши­тым ор­на­мен­том (обыч­но крас­ным); мо­ти­вы – геометриче­ские, ко­ни, всад­ни­ки, «ба­бы», пе­ту­хи. Оде­ж­ду и при­да­ное хра­ни­ли в боль­ших де­рев. кад­ках (пуй­не). Окон­ные на­лич­ни­ки ук­ра­ша­ли резь­бой, став­ни – рос­пи­сью. Хо­зяйств. по­строй­ки со­еди­ня­лись с из­бой по­сред­ст­вом од­но­ряд­ной или двух­ряд­ной свя­зи, ра­нее был рас­про­стра­нён замк­ну­тый двор; по­одаль ста­ви­ли клеть (айт­та), ри­гу (рии­хи), ба­ню (сау­на).

Хэваская ижорка в рубахе рятсиня, хурстут и ааннуа, головном уборе саппано. Рисунок И. Маннинена. 1957.

Жен­ская оде­ж­да име­ла ло­каль­ные ва­ри­ан­ты. У хэ­ва­ской ижорки до нач. 20 в. со­хра­нял­ся ар­ха­ич­ный кос­тюм – ру­ба­ха (рят­си­ня) с бо­га­то вы­ши­ты­ми оп­лечь­я­ми-ко­кет­кой (хар­ти­ук­сет) и ру­ка­ва­ми; не­сши­тая пле­че­вая оде­ж­да из 2 шер­стя­ных по­лот­нищ на лям­ках: ниж­нее (хур­стут), по­пе­реч­но-по­ло­са­тое, ук­ра­шен­ное по по­до­лу лос­кут­ным шить­ём, кре­пи­лось на пра­вом пле­че и за­кры­ва­ло ле­вый бок, верх­нее (аан­нуа), си­не­го или чёр­но­го цве­та, – на ле­вом пле­че, за­кры­ва­ло пра­вый бок; пе­ред­ник (пол­ле), ук­ра­шен­ный вы­шив­кой, би­се­ром, мо­не­то­вид­ны­ми под­вес­ка­ми и ра­ко­ви­на­ми кау­ри; неск. поя­сов. Де­вуш­ки хо­ди­ли с не­по­кры­той го­ло­вой; жен­щи­ны раз­де­ля­ли во­ло­сы на 3 час­ти: бо­ко­вые за­кру­чи­ва­ли жгу­том или за­пле­та­ли в ко­сы и ук­ла­ды­ва­ли на вис­ках, за­ты­лоч­ную – скру­чи­ва­ли в пу­чок; по­верх на­де­ва­ли по­ло­тен­ча­тый убор (сап­па­но) с длин­ным зад­ним кон­цом (пур­ста), ко­то­рый спус­кал­ся на спи­ну, за­прав­лял­ся за по­яс и до­хо­дил ино­гда до по­до­ла. У ниж­не­луж­ской И. в 19 в. жен­ский кос­тюм вклю­чал ту­ни­ко­об­раз­ную рас­ши­тую на пле­чах и гру­ди ру­ба­ху (пай­да), по­яс­ную не­сши­тую оде­ж­ду из 2 по­лот­нищ с ор­на­мен­ти­ров. встав­кой (хур­стод), на­бед­рен­ни­ки (каа­те­рид), вы­ши­тый по­ло­тен­ча­тый го­лов­ной убор (са­па­но). У сев. И. жен­ская оде­ж­да бы­ла схо­жа с оде­ж­дой фи­нок-эу­ря­мёй­сет (см. Фин­ны-ин­герман­ланд­цы): ту­ни­ко­об­раз­ная ру­ба­ха (рек­ко­пай­та) с тра­пе­цие­вид­ной вы­ши­той встав­кой на гру­ди, тём­но-си­няя или чёр­ная шер­стя­ная юб­ка с крас­ной кай­мой по ни­зу (вил­ла­ха­ме), полотен­ча­тый убор (ха­рак­ка, букв. – со­ро­ка). У сой­кин­ской И. жен­ский ко­стюм вклю­чал ру­ба­ху (пай­да) с вы­ши­ты­ми пле­че­вы­ми по­ли­ка­ми, по­ло­тен­ча­тый убор (са­па­на); с кон. 19 в. рас­про­стра­нил­ся ко­со­клин­ный шер­стя­ной или льня­ной са­ра­фан (си­нек­ки, крас­сик­ке); на поя­се повязы­ва­ли вы­ши­тые по­ло­тен­ца. Ук­ра­ше­ния – оже­ре­лья, серь­ги с под­вес­ны­ми коль­ца­ми (таллу­кар) и кре­пив­ши­ми­ся к ним длин­ны­ми лен­та­ми, за­ки­ды­вав­ши­ми­ся на спи­ну.

Фото О. И. Коньковой Сойкинская ижорка в рубахе пайда, сарафане крассикке с повязанными полотенцами, головном уборе сапана.

До сер. 20 в. со­хра­ня­лись зна­ха­ри и кол­ду­ны (ной­дад), ве­ра в ду­хов-хо­зя­ев до­ма, ри­ги, ба­ни, ре­ки и т. п. (хал­ти­аз), культы де­ревь­ев, об­ряд при­бав­ле­ния бо­гат­ст­ва (жен­щи­на в ба­не, ими­ти­руя ро­ды, соз­да­ва­ла из ве­ре­тён и бе­ре­сты зоо­морф­ное су­ще­ст­во «па­ра», ко­то­рое, как счи­та­лось, за­би­ра­ло у со­се­дей мо­ло­ко, сме­та­ну и др.), жерт­во­при­но­ше­ния жи­вот­ных, об­щин­ные празд­ни­ки-брат­чи­ны (вак­ко­ве), обыч­но на Пет­ров (Пед­рой) или Иль­ин (Ии­лия) день; из др. хри­сти­анских празд­ни­ков вы­де­ля­лись Пас­ха (Эй­я­пяй­вя), Воз­не­се­ние (Маа­хен­кке­уз), Ива­нов день (Яа­ни), день Фро­ла и Лав­ра (Лаа­ри). До нач. 20 в. на Егорь­ев день (Юр­ги) уст­раи­ва­лись «ба­бьи празд­ни­ки», на ко­то­рых че­ст­во­ва­ли мо­ло­дух, тех, у ко­го ро­дил­ся пер­вый ре­бё­нок или внук; из муж­чин при­гла­ша­ли только пас­ту­ха. До кон. 20 в. бы­то­вал об­ряд «корм­ле­ния по­кой­ни­ков» (для это­го бы­ла при­год­на толь­ко круг­лая пи­ща – яйца, го­рох и т. п.; при­ме­ня­лась спец. ут­варь и т. п.). Для сва­деб­ных об­ря­дов ха­рак­тер­ны 3-этап­ное сва­тов­ст­во, ри­ту­ал приношения не­вес­те за­муж­ни­ми жен­щи­на­ми мас­ла, мя­са и др. (куп­пе­ли), упот­реб­ле­ние та­ба­ка во вре­мя по­молв­ки, пи­ва и ка­ра­вая (куп­пе­ли­лей­бя) на свадь­бу и др.

Ларин Параске. Портрет работы А. Эдельфельта. Кон. 19 в.

Фольк­лор­ная тра­ди­ция в осн. жен­ская, сре­ди пе­виц наи­бо­лее зна­ме­ни­ты Ла­рин Па­ра­ске (Пра­ско­вья Ни­ки­ти­на) (1833/34–1904) и Ека­те­ри­на Алек­сан­д­ро­ва (1902–86). Осн. жан­ры муз.-по­этич. фольк­ло­ра об­щие с др. при­бал­тий­ско-фин. на­ро­да­ми. До сер. 20 в. бы­то­ва­ли по­хо­рон­ные, сва­деб­ные, рек­рут­ские и вне­об­ря­до­вые при­чи­та­ния. До 1980-х гг. со­хра­ня­лись ру­ни­че­ские пес­ни («О со­зда­нии ми­ра», «Боль­шой дуб», «Сва­тов­ст­во в Туо­ни», «Кал­лер­во и Ун­та­мо» и др.). В ру­ни­че­ской (т. н. ка­ле­валь­ской) мет­ри­ке ис­пол­ня­лись эпич., ли­рич., сва­деб­ные, ко­лы­бель­ные, ис­то­рич. пес­ни (напр., о взя­тии кре­по­стей Нар­ва, Вы­борг, Ко­по­рье). Ар­ха­ич­ные тек­сты мог­ли ис­пол­нять­ся с рус. пля­со­вы­ми на­пе­ва­ми как хо­ро­вод­ные и иг­ро­вые пес­ни. Муз. ин­ст­ру­мен­ты – 5–7-струн­ный кан­те­ле (кан­нель), пас­ту­шья бе­ре­стя­ная тру­ба (труп­па), свит­ко­вая флей­та (пил­ли). Ны­не пес­ни И. ис­пол­ня­ют фольк­лор­но-эт­но­гра­фич. ан­самб­ли «Кор­пи» (С.-Пе­тер­бург), «Сой­кин­ские на­пе­вы» (деревня Ло­ги), «Ры­бач­ка» (пос. Вис­ти­но). Со­з­да­ны Об-во ижо­ры и во­ди (2000), Ижор­ская нац.-тер­ри­то­ри­аль­ная об­щи­на «Шой­ку­ла» (2005), Ижор­ский му­зей в пос. Вис­ти­но (1993), Му­зей ко­рен­ных на­ро­дов в Санкт-Пе­тер­бур­ге (2006).