КНЯЗЬЯ́ УДЕ́ЛЬНЫЕ
-
Рубрика: Отечественная история
-
-
Скопировать библиографическую ссылку:
КНЯЗЬЯ́ УДЕ́ЛЬНЫЕ, главы вассально-родственных гос. образований (уделов) в составе княжеств Сев.-Вост. Руси (14–15 вв.), в Рус. гос-ве (кон. 15 – кон. 16 вв.) и Вел. кн-ве Литовском (ВКЛ) (14 – сер. 16 вв.). Происходили из династий Рюриковичей и Гедиминовичей, являлись кровными родственниками по мужской линии великих или «стольных» князей. В историографии к К. у. порой относят владетельных князей, младших родственников старейших князей в княжествах и землях Древней Руси 12–13 вв. Однако в источниках термин «К. у.» известен только со 2-й четв. 15 в. (термин «удел» – с сер. 14 в.) и до 16 в. встречается редко.
В Сев.-Вост. Руси К. у. заняли важное место в социальных и гос.-политич. структурах в 1-й пол. 14 в., когда с санкции ханов Золотой Орды оформились границы княжеств в рамках вел. княжения Владимирского (с собственно землями Владимирского великого княжества), а также соседних с ним вел. княжеств – Рязанского, Смоленского, Черниговского (Брянского). В системе Владимирского вел. княжения в 14 в. (до 1389) К. у. существовали практически во всех княжествах – Московском, Тверском, Нижегородском, Ярославском, Ростовском, Стародубском (центр – Стародуб на Клязьме) и, скорее всего, Белозерском. В кон. 14 – 15 вв. К. у. существовали в Моск. вел. кн-ве, а также в княжествах, сохранивших самостоят. статус. В Рязанском кн-ве К. у. известны в сер. 14 в. и в кон. 15 – нач. 16 вв., в Черниговском и Смоленском – в 14 в. Во внутр. иерархии отдельных княжеских ветвей Рюриковичей К. у. по статусу были ниже правящих князей (великих, «стольных», «старейших») и, начиная с последних десятилетий 14 в., выше князей служилых.
Положение, владения К. у., их взаимоотношения с правителями великих или «стольных» княжеств и, соответственно, старшими представителями данных княжеских ветвей Рюриковичей определялись завещательными распоряжениями «стольных» князей в 1-й пол. – сер. 14 в. (в Твери – кн. Михаила Ярославича, в Москве – кн. Ивана I Даниловича Калиты), впоследствии – духовными грамотами великих или «стольных» князей в каждом поколении, а также завещаниями старших князей в родовых линиях К. у. Духовные грамоты прямо или косвенно подтверждались ханами Золотой Орды (позднее – Большой Орды) и договорами правящих князей с К. у., обычно с внесением дополнений и детализацией мн. статей. Эти установления по преимуществу соответствовали традиц. нормам родового права и порядку наследования властного статуса, земельной собственности и имущества, принятым в княжеских домах.
В принципе К. у. не имели права на самостоят. взаимоотношения с ханами Орды. Исключения составляли случаи открытой борьбы К. у. с представителями правящей (старшей) линии за верховную власть в княжестве или за превращение удела в самостоят. княжение (в Тверском княжестве в сер. 14 в. и в 1400–13; в Нижегородском княжестве в 1-й пол. 1360-х гг., но особенно в 1383–92; в Московском – в ходе Московской усобицы 1425–53). Это соперничество, сопровождавшееся обращениями в Орду, провоцировалось как внешними факторами («русской» политикой ханов и мерой устойчивости их власти в Орде в сер. 14 – сер. 15 вв.; завоеват. политикой ВКЛ в отношении Сев.-Вост. Руси во 2-й пол. 14 – 1-й трети 15 вв.), так и внутренними факторами, а также противоречиями двух систем наследования властного статуса – поколенно-лествичной или по прямой нисходящей мужской линии. С 1430-х гг. в договорах моск. великих князей с К. у. Моск. вел. кн-ва запрещались любые сношения последних с Ордой (аналогичная документация др. княжеств не сохранилась, за исключением договора вел. кн. рязанского Ивана Васильевича со своим братом Фёдором Васильевичем Третным в 1496). В сфере отношений самостоят. княжеств Сев.-Вост. Руси друг с другом, а также с ВКЛ К. у. выступали субъектами договорных («международных») отношений, причём только в роли младших партнёров и соприсяжников правящих князей, их «молодшей и меньшой братьи».
В отношениях К. у. с правящими князьями на первый план выступали вассальные обязательства: К. у. обязывались быть «заодин» с главой великого или «стольного» княжества «везде и во всем» (в т. ч. на любого «недруга»), блюсти его интересы и не злоумышлять против него, не заключать договоров ни с кем, кроме др. К. у. того же великого или самостоят. княжества, не претендовать на земли великого или «стольного» князя, под его командой лично участвовать в воен. действиях во главе своих войск или же направлять своих воевод под команду великокняжеских воевод. В сер. 14 – 15 вв. К. у. по распоряжениям правящих князей нередко возглавляли важные воен. походы (К. у. Моск. вел. кн-ва в 1380–1425, 1437, 1446–49, 1469, 1472 и др.). В особых обстоятельствах К. у. Моск. вел. кн-ва не раз в кон. 14 – 2-й трети 15 вв. направлялись спец. представителями вел. князей в Новгород и Псков.
В свою очередь, главы великих или «стольных» княжеств брали на себя обязательства включать К. у., учитывая общие (родовые) и индивидуальные интересы К. у., в заключаемые договоры, «держать» их «в братстве, любви, чести и без обиды», «печаловаться» о них, их наследниках и вотчинах. Эти и др. статьи договоров между великими или «стольными» князьями и К. у. сообщали их вассалитету черты союза, гарантировали владельч. права К. у. на их княжения, которые, как правило, состояли из: 1) исходной территории удела, в норме постоянно сохранявшейся за той или иной родовой линией К. у. (серпуховско-боровские К. у. удерживали её более 100 лет; верейско-белозерские К. у. – более 80 лет; кашинские К. у. 1-й линии – более 60 лет в 14 в.); 2) дополнительных, нередко менявшихся на протяжении жизни К. у., пожалований земель и городов «в вотчину и в удел» К. у. великими или «стольными» князьями, порой весьма значительных (как правило, из числа вновь приобретённых территорий или выморочных уделов в том же княжении); 3) совместных владений К. у. с великими или «стольными» князьями, а также с др. К. у. (доли в столице княжества, сёла и др. местности в её округе, получение фискальных сборов, таможенных пошлин и доходов от адм.-судебной деятельности).
К. у. обладали всей полнотой прав в отношении своих уделов и населения, за тремя исключениями. Размер дани в Орду и сопутствующих поборов определялся Ордой, а процедура и регулярность их сбора и выплат – договорами К. у. с великими или «стольными» князьями. Права собственности К. у. ограничивались верховными правами главы княжества (особенно в отношении его же пожалований); выморочные уделы оставались в том же княжении и поступали в распоряжение великого или «стольного» князя. Превращения уделов в самостоят. гос. образования были очень редки: напр., Моложское княжество вычленилось из Ярославского кн-ва, Пронское княжество – из Рязанского кн-ва. К. у. обязывались также «держать как своих» бояр и слуг вольных, состоявших в служебно-вассальных связях с великими или «стольными» князьями, но имевших вотчины и владельческую «оседлость» в уделах. К. у. «отпускали» на княжение обычно в возрасте 15–20 лет. При этом, согласно завещанию отца, К. у. формально считались дети и отроки фактически любого возраста. В ряде случаев образование уделов К. у. происходило ещё при жизни отца. В большинстве княжеств уделы были компактными, в Моск. вел. кн-ве с кон. 14 в. владения К. у. состояли из двух, трёх (а порой и более) не соседствующих территорий.
К. у. являлись высшей адм.-судебной инстанцией для подвластного им населения. Дворы К. у. (см. также Государев двор) включали в 14–15 вв. осн. массу их вассалов – служилых бояр и слуг вольных (гл. обр. землевладельцев из их уделов), обязанных воен. службой своим князьям. К участию в воен. действиях привлекались также «служние люди» К. у. низших рангов. При К. у. существовали собств. Боярские думы, в которые входили представители местных родовитых боярских кланов, занимавших гл. путно-дворцовые должности в уделах (см. Дворцы, Думные чины, Путь). Адм.-судебное управление на местах осуществляли наместники и волостели, получавшие кормления от К. у. При господстве в 14–15 вв. вассально-ленных связей увеличение количества К. у. способствовало тому, что численность привилегиров. слоёв общества заметно выросла, их землевладение (вотчинное и условное) расширилось, институт княжеской власти развивался и подвергся унификации, а процессы внутр. колонизации уделов в целом (но прежде всего личных доменов К. у.) сопровождались экономич. подъёмом. Во владениях К. у. шла консолидация местных элитарных групп, горожан, возникали и укреплялись местные церковные корпорации (ранняя история Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского, Пафнутьево-Боровского и мн. др. монастырей была тесно связана с К. у. из моск. Рюриковичей), на этой основе происходил культурный подъём, связанный с рождением новых книжных центров вне столичных городов, местных школ иконописи и т. п.
В политич. плане К. у. в 14 в. при всех внутр. противоречиях в целом укрепляли воен. потенциал и в определённой мере гарантировали стабильность династий великих и самостоят. княжеств. Ситуация изменилась в 1-й пол. 15 в. Воен.-политич. борьба в Твери в 1400–1405, 1410–13 и в 1425 привела к резкому сужению политич. значения местных К. у. и укреплению власти вел. кн. тверского Бориса Александровича. Итогом Моск. усобицы 1425–53 стала насильственная ликвидация вел. кн. московским Василием II Васильевичем Тёмным местных уделов, в т. ч. принадлежавших его политич. сторонникам. При этом социальная роль уделов как института, регулировавшего отношения семьи правящего князя, в целом сохранялась: духовная Василия II предусматривала выделение трёх новых уделов его младшим сыновьям и подтверждала (с расширением) существование удела второго по старшинству сына Юрия Васильевича. Последний открытый политич. конфликт в Моск. вел. кн-ве между К. у. и вел. князем московским произошёл в 1480. В 14–15 вв. насчитывалось более 25 К. у. Тверского вел. княжества и немногим менее 25 К. у. Моск. вел. кн-ва. Вдовы великих, «стольных» князей и К. у. с их владениями по статусу во многом были близки К. у. с их княжениями.
В Рус. гос-ве кон. 15 – 16 вв. существовало всего 9 К. у. Со смертью сыновей кн. Бориса Васильевича – волоцкого кн. Фёдора Борисовича (1513) и рузского кн. Ивана Борисовича (1503) – пресеклась линия волоцко-рузских К. у. Ещё в 1490-е гг. К. у. перестали быть младшими партнёрами государей в междунар. договорах. Вел. кн. московский Иван III Васильевич в завещании 1503 резко ограничил права и доли младших сыновей в столице и её округе, вообще их прерогативы, имевшие хоть какое-то общегосударственное значение (запрет на чеканку денег, ограничение судебных функций К. у., прежде всего в процедуре «смесных» судов, и т. п.). Трое из четырёх К. у. не получили разрешения на брак и умерли бездетными (кн. Юрий Иванович – в тюрьме после легко подавленной попытки в дек. 1533 оспорить верховную власть у малолетнего племянника – Ивана IV Васильевича). Младший сын Ивана III, кн. Андрей Иванович, получил завещанный ему удел от старшего брата вел. кн. московского Василия III Ивановича только в 29 лет, а разрешение жениться – в 43 года, после рождения у самого вел. кн. московского двух сыновей. Андрей Иванович умер в тюрьме после неудачного мятежа летом 1537. Его сын Владимир Андреевич после быстро провалившейся попытки в марте 1553 представить его претендентом на трон в дни болезни царя, после ряда опал, смены его удела и двора был отравлен в 1569. Статус кн. Юрия Васильевича (младшего больного брата Ивана IV) как К. у. в 1547–48 и 1560–63 был сугубо формальным, равно как и царевича Дмитрия Ивановича, отправленного в Углич «на удел» в возрасте 1,5 лет.
Уже в 1-й пол. 16 в. политич. и социальное значение К. у. резко уменьшилось, что было связано: с принципиальными переменами в статусе моск. государя после ликвидации зависимости от Орды (1480) и включения Рус. гос-ва в широкую систему междунар. связей; с развитием сословных структур, новыми тенденциями в организации центр. и местных органов власти, а также воен. дела; с изменениями в отношениях вел. кн. московского (с 1547 – царя) с привилегиров. слоями общества и обществом в целом (переход к подданству). Категория К. у. ещё некоторое время сохранялась как традиц. пережиток предшествующей эпохи, как институт, отражавший локальные особенности развития некоторых регионов. При всех ограничениях статуса К. у. Моск. вел. кн-ва (Рус. гос-ва) в 15–16 вв., они в рамках своей княжеской ветви никогда не превращались в князей служилых, а в ряде случаев в 15 в. эмигрировали, гл. обр. в ВКЛ.
В ВКЛ К. у. просуществовали примерно такое же время, как и в Сев.-Вост. Руси. Ими становились младшие братья, но гл. обр. младшие сыновья литов. кн. Гедимина и потомки последних (прежде всего сыновья и внуки кн. Ольгерда). Статус К. у. в ВКЛ в целом был менее определённым, чем в Сев.-Вост. Руси. На развитие института К. у. серьёзно повлиял исход битвы на р. Ворскла (1399), а также воен. борьба за великокняжеский трон в 1430-х гг., когда многие из К. у. погибли. Заключение Кревской унии 1385 и принятие католичества большинством членов династии Гедиминовичей и литов. знати привели к неравноправию православных К. у. и боярства на быв. др.-рус. землях. Активная борьба с Тевтонским орденом и наступательная вост. политика ВКЛ во 2-й пол. 14 – 1-й трети 15 вв. требовали консолидации правящих групп. Политич. значение К. у. значительно уменьшилось при вел. кн. литов. Витовте (особенно после 1404), гл. обр. в результате перестройки местного управления и ликвидации ряда уделов, а окончательно сошло на нет в 1470–80-х гг., в правление вел. кн. литов. и польск. короля Казимира IV (особенно после провала т. н. заговора князей в 1481). Во владение К. у. в ВКЛ обычно передавались завоёванные или присоединённые территории быв. др.-рус. земель и княжеств (Пинского, Киевского, Копыльского и Слуцкого, Трубчевского, Бельского, Мстиславского). Ликвидации категории К. у. в ВКЛ способствовали перемены в сословном и адм.-гос. устройстве при Витовте, а также, в кон. 15 – 1-й трети 16 вв., активное привлечение К. у. в великокняжескую раду и на высокие адм. и судебные должности (наместников и воевод). Пожалования им др. земель в вотчину (а не в качестве уделов), включение отрядов, выставляемых К. у., в унифицировавшуюся систему воен. службы также в целом ряде случаев способствовали переходу К. у. в статус служилых князей.